Поэма о славянском воине… Наконец-то закончена...

Однажды вечером в славянской деревушке,
Мудрейший старец собрал всю детвору,
Дед показал и не одной кукушке,
Сколь надо жить и почему.

Собрал детей же он затем,
Чтоб рассказать легенду древнюю,
В запасе было много тем,
Но эту выбрал он как тему:

“Когда я был уже не молод,
Но и нее стар совсем еще,
И меч мой бил словно как молот,
Я был дружинником еще.
Тогда наш славный князь позвал,
Нас с ним идти в воинственные степи,
И каждый от рожденья знал,
Какие пленных ждут уж плети.

Не пасть за князя славного боялись,
Боялись в плен к кочевникам попасть,
И хоть над страхом сим смеялись,
Знали – здесь как дважды два пропасть.

Но все же как бы ни случилось,
Князь приведет нас всех к добру,
Иль золото победное вручалось,
Иль место среди предков на пиру.

Идем мы день, идем мы сутки к ряду,
Пред нами лишь степей простор,
Не видно змей дарящих яду,
И видим мы: стоит бугор.

А за бугром раскинулась поляна,
А по поляне круглой той,
Течет ручей, как на земле той Пьяна.
Возле ручья ни тени ни одной.

Из-за красы сей чрезвычайной,
Не сразу был замечен нами стан,
Стан обетованный недавно.
Приказ в погоню мчаться нам.

Ушли к востоку.
Теперь нам это по пути.
Торговцы. Не поспеют к сроку.
Немного отдохнем и снова в путь идти.

Идем мы день. Идем и сутки,
Следы свежеют – начинаем настигать,
Все злее и жесточе шутки,
Главное поболее добычи нам собрать.

И вот на третий день,
Еще чуть до рассвета,
Князь отдает приказ напасть, как тень
Лазутчик движется по латам.

И вот настал нам час сразиться,
Теперь трубят тревожные рога,
Грозе настало время разразиться,
И все помолятся, каждый своим богам.

Дрались враги как будто нехотя,
И быстро их нестройные ряды редели,
И копья их недлинные летя,
Не попадали в цель хоть и летели.

Закончилась битва победой,
Добычу нашу составлял,
Большой железный и пузатой,
Сундук со златом проезжал.

Не ранен был никто из нас,
Тем боле не было убитых,
Немного устали, на то бурый квас,
Бродящий в бочонках забытых.

Занимался закат на земле обагренной,
Разожгли мы огонь, негасимый ветрами,
Разбили мы лагерь на земле побежденной,
Но по-прежнему степи веют врагами.

Блаженен отдых после битвы,
И растянувшись на земле,
Точили мы клинки как бритвы,
А кто пел песнь лесной траве.

Князь наш в раздумиях и грусти,
Смотрел в ночную степь совой,
И вдруг с свирепой рожей злости,
Бросился дремлющий будить со мной,

Когда спросил я: «Что стряслось?»,
Ответил мне поторопясь:
«Кочевники. Примерно пятьдесят. Пришлось,
Будить вас всех, чтоб… ЗАЩИЩАЙСЬ!..»

И вот опять мы во сраженьи,
Противник наш кочевники степные,
И снова мы в безудержном везеньи,
Несем удары мы страшнЫе.

И этот бой закончен нашей славой,
Теперь поспать нам можно, наконец,
Еще бы отличился день добычею неслабой,
И может быть чрез пару дней,
Походу нашему конец.

Наутро усталости не было вовсе,
Все были бодры и здоровы теперь,
А кое кому и прибавилось злости.
Способности рвать и громить целый день.

Куда идем дальше, а славный наш князь?
Ответом нам взгляд его послужил,
На север смотрел наш славный витязь,
И этим начало пути положил.

Идем мы на север,
В пути никого,
Один только ветер,
Кроме нас ничего.

Идем мы день, идем и сутки,
Противников все не видать,
Уже и несмешные шутки,
И ждем воинственную рать.

И вот к полудню дождалися,
И встретилися враги лоб ко лбу,
Они – кочевники, в степи родившиИся,
А мы ответившие «Нет» добру и злу.

Недавно ими совершен разбой,
Трое сундук вместе несут,
С минуты на минуту грянет бой.
Дадут они его иль не дадут?

Но нет, решили защищаться,
И начинают построенье,
Ну, чтож эт зря, могли и сдаться.
Весь то оброк – повиновенье.

И вот вновь грянули здесь трубы боевые,
Опять богов потешить час настал,
Пошли вперед ряды их строевые,
Князь наш распоряжения отдал.

Предчувствия терзают многих,
О том что не уйдут домой,
Но ерунда, знавал я судей строгих,
И коршуны останки доедят долой.

Схлестнулись в сече ярые бойцы,
Князь, на младом коне не злится,
Он просто рубит. Лошадь под уздцы,
Втроем враги со зла - рубиться.

Не тут то было, всех троих,
Мечом перерубил в мгновенье,
Не видел он убийц своих,
Стрелой пробило снаряженье.

Застыло время на мгновенья,
Усталость схлынула за раз,
Пробил завесу крик отчайнья,
Покинул нас наш славный князь!

С такою яростью не дрались,
Ни первый ни последний раз,
Кочевники хотя смеялись,
Но с ужасом взирали нас.

Нещадно дрались мы тогда,
Из ярости, из жажды мести,
Так мы не бились никогда,
Лишь конь бежал буланой масти.

Все меньше, меньше их живых,
Нас тоже уж немало пало,
И вот остался я один среди мертвых,
И меч в крови, жаром обдало.

Лишь тут я понял как устал,
И на слабеющих ногах,
Я пошатнулся и упал,
Не в силах встать, хоть понимал:

Стоит в степях вот так забыться,
Сейчас же птицы налетят,
А там уж все, мечтам не сбыться,
До кости раны раскроят...

Но даже если бы хотел,
Не смог бы сну сопротивляться,
И даже если б не летел,
По небу коршун подпитаться.

В мгновенье в сон я провалился.
Забыл почти что снилось мне.
Как князь наш Перуну молился,
За души падших и по мне.

Припоминаю ныне смутно,
Что видел мать тогда еще,
Она советовала путно,
Вставать, идти наюг, в поёл.

И тут действительно проснулся,
Не знаю сколько я проспал,
Да лишь рассвет уже занялся,
Котор по счету - не считал.

И каждый шаг казался мне последним,
И сквозь полузакрыты веки,
Я видел степь: как в преисподни.
Повсюду были крови реки.

Тут адски захотелось есть.
Вполне могу и не дойти.
Чтож моджно мне пока присесть.
Ну а потом опять идти.

И так чрез пару дней дошел,
А может и через неделю.
Тогда в забытьи был - пришел,
Меня спасли, но ту потерю-
Все оценили и простили.

Такого пира как тогда,
Не знало все славянско время,
Испили все за упокой тогда,
Но не забыли ту потерю!